Анонсы
  • Евсеев Игорь. Рождение ангела >>>
  • Олди Генри Лайон. Я б в Стругацкие пошел – пусть меня научат… >>>
  • Ужасное происшествие. Алексей Ерошин >>>
  • Дрессированный бутерброд. Елена Филиппова >>>
  • Было небо голубое. Галина Дядина >>>


Новости
Новые поступления в библиотеку >>>
О конкурсе фантастического рассказа. >>>
Новые фантастические рассказы >>>
читать все новости


Стихи для детей


Случайный выбор
  • Зонтопад. Наталья Капустюк  >>>
  • Дик, Филипп. Король эльфов  >>>
  • Салтыков-Щедрин М.Е. Премудрый...  >>>

 
Рекомендуем:

Анонсы
  • Гургуц Никита. Нога >>>
  • Гургуц Никита. Нога >>>





Новости
Новые поступления в раздел "Фантастика" >>>
Новые поступления в библиотеку >>>
С днём рождения, София Кульбицкая! >>>
читать все новости


Часть 6

Автор оригинала:
Абэ Кобо. Пер. В.Гривнин

Вернуться к началу Абэ Кобо. Женщина в песках. Ч.1  Абэ Кобо. Женщина в песках. Ч.2  Абэ Кобо. Женщина в песках. Ч.3  Абэ Кобо. Женщина в песках. Ч.4  Абэ Кобо. Женщина в песках. Ч.5

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 Октябрь. В течение дня лето, все еще не желавшее уходить, так раскаляло песок, что босиком на нем и пяти минут не простоишь. Но стоило солнцу сесть, как промозглый холод проникал сквозь дырявые стены, и, прежде чем растопить очаг, приходилось высушивать отсыревшую золу. Утром и вечером в безветренную погоду из-за резких скачков температуры поднимался туман, напоминавший мутную реку.
 Мужчина соорудил за домом ловушку для ворон. ОН назвал ее "Надежда". Устройство это было очень простое, с учетом свойств песка. Он вырыл довольно глубокую яму и закопал туда деревянный бочонок. Тремя клинышками, величиной со спичку, закрепил крышку, которая по размеру была чуть меньше бочонка. К каждому клинышку привязал тонкую нитку. Нитки проходили через отверстие в центре крышки и скреплялись с проволокой, находившейся снаружи. На конец проволоки насадил наживку - вяленую рыбу. Все сооружение тщательно засыпал песком, оставив снаружи только наживку в небольшом песчаном углублении. Стоит вороне схватить наживку, как моментально слетают клинышки, крышка падает на дно бочонка и происходит песчаный обвал; ворона заживо погребена... Испытал несколько раз свое сооружение. Действовало оно безотказно. Ему уже отчетливо виделась несчастная ворона, так стремительно засыпанная песком, что даже крыльями не успела взмахнуть.
 ... Если повезет и удастся поймать ворону, можно будет написать письмо и привязать к ее лапке... Но, конечно, все дело в везении. Во-первых, очень мало шансов, что выпущенная ворона второй раз попадет в руки человека... Да и не узнаешь, куда она полетит... Как правило, район полета ворон крайне ограничен... И не исключено, что если эти типы из деревни сопоставят два факта: моя ворона сбежала, а в стае появилась ворона, у которой к ноге привязан кусок белой бумаги, - то им сразу же станут ясны мои намерения... Т все, что было так тщательно продумано, с таким терпением выполнено, окажется напрасным...
 После неудачного побега мужчина стал очень осторожен. Он приспособился к жизни в яме, будто впал в зимнюю спячку, и заботился только о том, чтобы рассеять подозрительность жителей деревни. Говорят, что бесконечное повторение одного и того же - самая лучшая маскировка. И если вести жизнь, которая будет состоять из простых повторений одного и того же, то, может быть, в конце концов о нем забудут.
 Повторение может принести и такую пользу. Ну, например, два последних месяца женщина изо дня в день, не поднимая головы, нижет бусы и так поглощена этой работой, что у нее лицо опухло. Длинная игла так и мелькает, когда она острым концом поддевает отливающие металлом бусинки, насыпанные в картонную коробку. Ее сбережения достигли, пожалуй, двух тысяч йен. Поработает она так еще с полмесяца - и хватит денег для первого взноса за приемник.
 В игле, пляшущей вокруг коробки с бусинками, столько значительности, будто эта коробка была центром вселенной. Повторение окрашивало настоящее, вселяло ощущение реальности окружающего. И мужчина решил тоже целиком отдаться однообразной физической работе. Сметать песок с чердака, просеивать рис, стирать - все это стало его повседневной обязанностью. Пока он работал, напевая себе под нос, время летело быстрее. Ради собственного удовольствия он соорудил небольшой полог из полиэтилена, чтобы, когда они спят, на них не сыпался песок, и придумал приспособление для варки рыбы в горячем песке...
 Чтобы не расстраиваться, он с тех пор не читал газет. Достаточно было потерпеть неделю - и читать уже почти не хотелось. А через месяц он вообще забыл об их существовании. Когда-то он видел репродукцию гравюры, которая называлась "Ад одиночества", и она его поразила. Там был изображен человек в странной позе, плывущий по небу. Его широко открытые глаза полны страха. Все пространство вокруг заполнено полупризрачными тенями покойников. Ему трудно пробираться сквозь их толпу. Покойники, жестикулируя, отталкивая друг друга, что-то беспрерывно говорят человеку. Почему же это "Ад одиночества"? Он тогда подумал, что перепутано название. Но теперь понял, что одиночество - это неутоленная жажда мечты.
 Именно поэтому грызут ногти, не находя успокоения в биении сердца. Курят табак, не в состоянии удовлетвориться ритмом мышления. Нервно дрожат, не находя удовлетворения в половом акте. И дыхание, и ходьба, и перистальтика кишечника, и ежедневное расписание, и воскресенье, наступающее каждый седьмой день, и школьные экзамены, повторяющиеся каждые четыре месяца, - все это не только не успокаивало его, но, напротив, толкало на все новое и новое повторение. Вскоре количество выкуриваемых сигарет увеличилось, ему снились кошмарные сны, в которых он вместе с какой-то женщиной, у которой были грязные ногти, все время искал укромные, укрытые от посторонних глаз уголки. И когда в конце концов он обнаружил симптомы отравления, то сразу же обратился мыслями к небесам, поддерживаемым простым цикличным эллиптическим движением, к песчаным дюнам, где господствуют волны длиной в одну восьмую миллиметра.
 Он испытывал некоторое удовольствие от нескончаемой борьбы с песком, от своей ежедневной работы, превращенной им в урок, но нельзя сказать, что это было чистое самоистязание. Он бы не удивился, найдя в том путь к выздоровлению.
 Но однажды утром вместе с продуктами, которые доставлялись регулярно, к нему попал журнал карикатур. Журнал как журнал, ничего особенного. Обложка порвана, весь он захватан грязными пальцами - не иначе добыли его у какого-нибудь старьевщика. И хотя вид у журнала неприглядный, само его появление можно было расценивать как заботу о нем жителей деревни. Больше всего он был озадачен тем, что, читая журнал, катался от смеха по полу, бил ногами, точно у него начались конвульсии.
 Карикатуры были самые дурацкие. Бессмысленные, вульгарные, плохо выполненные - спроси у него, что в них забавного, он не смог бы ответить. Удачной была лишь одна карикатура, изображавшая лошадь, у которой подкосились ноги, и она упала, когда на нее взобрался огромный мужчина. Морда у лошади действительно была смешная. Но все равно, разве в его положении можно смеяться? Постыдился бы. Приспособляться можно до определенного предела. Причем это должно быть средством, но ни в коем случае не целью. Одно дело разглагольствовать о зимней спячке, а другое - превратиться в крота и убить в себе всякое желание выйти на свет.
 Правда, если вдуматься, нет никакой надежды, что представится случай когда-либо каким-либо способом выбраться отсюда. Но ведь не исключено, что можно привыкнуть просто к ожиданию, лишенному всякой цели, а когда кончится время зимней спячки, окажется, что свет ослепил тебя и ты не можешь выйти наружу. Говорят ведь: нищий три дня - нищий навсегда... Внутренняя ржавчина появляется удивительно быстро... Он глубоко задумался, но стоило вспомнить уморительную морду лошади, как снова им овладел дурацкий смех. Женщина под лампой, как всегда поглощенная кропотливым нанизыванием бус, подняла голову и простодушно улыбнулась. Мужчина, не в состоянии вынести собственное предательство, отбросил журнал и вышел. Над ямой клубился молочный туман. Остатки ночи - разбросанные клочки теней... клочки, сверкающие, как раскаленная металлическая нить... плывущие клочки, превратившиеся в блестящие капельки пара... И это сказочное сочетание теней будило мечту, предела которой не было. Он смотрел и не мог насмотреться. Каждое мгновение было наполнено все новыми и новыми открытиями. Здесь было все - и образы, существовавшие в действительности, и фантастические образы, которых он никогда не видел.
 Повернувшись к этому водовороту теней, мужчина стал взывать:
 - Господин председатель суда, познакомьте меня с обвинением! Скажите мне, каковы причины такого приговора?! Подсудимый стоя ждет вашего ответа!
 Из тумана раздался голос, показавшийся ему знакомым. Он был глухой, словно звучал из телефонной трубки.
 - Один из сотни в конце-то концов...
 - Что?
 - Я говорю, в Японии на сто человек приходится один шизофреник.
 - Простите, вы о чем?..
 - Кстати, клептоманов тоже один на сто...
 - Да о чем это вы?
 - Если однополой любви среди мужчин подвержен один процент, то, естественно, таким же должен быть и процент женщин. И если продолжить - один процент поджигателей, один процент алкоголиков, один процент психически отсталых, один процент сексуальных маньяков, один процент страдающих манией величия, один процент закоренелых преступников, один процент импотентов, один процент террористов, один процент параноиков...
 - Прошу вас, довольно этих несуразностей...
 - Хорошо, слушай спокойно. Прибавим боязно высоты, боязнь скорости, наркоманию, истерию, одержимых мыслью об убийстве, сифилитиков, слабоумных... - тоже по одному проценту - и получим в общем двадцать процентов... И если ты можешь таким же образом перечислить еще восемьдесят аномалий - а нет никаких сомнений, что сделать это можно, - значит, совершенно точно, статистически доказано, что все сто процентов людей ненормальны.
 - Ну что за глупость! Если бы не было какого-то эталона нормальности, то невозможно было бы установить и ненормальность!
 - Не нужно так, ведь я просто хотел тебя защитить...
 - Защитить?..
 - Но ведь ты сам вряд ли будешь настаивать на своей виновности?
 - Конечно, не буду!
 - Тогда веди себя более покладисто. Каким бы неисключительным ни было положение, терзать себя нет никакого смысла. Люди не обязаны спасать диковинную гусеницу, но у них нет права и судить ее...
 - Гусеницу?.. Почему протест против незаконного задержания превратил меня в диковинную гусеницу?
 - Не прикидывайся простачком... В Японии, типичном районе высокой влажности и температуры, восемьдесят семь процентов стихийных бедствий приходится на наводнения, и в этих условиях ущерб от разносимого ветром песка составит тысячную долю процента. Принимать это в расчет - все равно что устанавливать специальное законодательство по борьбе с наводнениями в Сахаре. Глупый разговор!
 - Я об этом и не говорю. Речь идет о моих мучениях. Незаконное задержание везде незаконно - будь то в пустыне, будь то в болоте!
 - А, незаконное задержание.... Но ведь предела людской жадности нет... И ты - лакомый кусок для жителей деревни.
 - Дерьмо тоже еда! Но для меня смысл существования в чем-то более высоком!
 - Все это так. Значит, ты считаешь, что тебе не повезло с твоим обожаемым песком?
 - Не повезло?..
 - Я слышал, на свете есть люди, которые чуть ли не десять лет жизни посвятили тому, чтобы найти число с точностью до нескольких сотен знаков... Прекрасно... В этом, наверное, тоже может быть смысл существования... Но именно потому, что ты отвергаешь подобный смысл существования, ты в конце концов и забрел в эти места.
 - Неверно! И у песка тоже есть совершенно иной облик!.. Разве не идет он, к примеру, на формы для отливки?.. Потом - он необходимое сырье, придающее твердость бетону... Легкость, с которой удаляются из песка бактерии и сорняки, позволяет использовать его для исследований в области сельского хозяйства... Наконец, проводились опыты по превращению песка в плодородную почву путем внесения в него энзимов... В общем, о песке так просто не скажешь...
 - Ну и ну, ревностно же ты обращаешь в свою веру... Но если ты изменишь собственную точку зрения, я не буду знать, чему же наконец верить.
 - Мне противно подохнуть как собаке!
 - А разве не все равно... Сорвавшаяся с крючка рыба всегда кажется больше пойманной.
 - Черт тебя подери, кто же ты наконец?
 Но клочья тумана взвились вверх, и ответа он не расслышал. Теперь пучком скользнули вниз лучи света. Свет ослепил его. Сжав зубы, он не позволил усталости, комку вязкой сажи, подступившему к горлу, вырваться наружу.
 Каркнула ворона. Вспомнив о ловушке, он решил пойти за дом и осмотреть свою "Надежду". Надежды на успех почти нет, но это занятие интереснее, чем журнал с карикатурами.
 Приманка по-прежнему была не тронута. Запах протухшей рыбы ударил в нос. С тех пор как он соорудил "Надежду", прошло больше двух недель - и никаких результатов. В чем же, собственно, причина? В конструкции ловушки он был уверен. Если бы ворона схватила приманку, все было в порядке. Но вороны даже не смотрели в эту сторону, и тут уж ничего не поделаешь...
 Что же не нравилось им в его "Надежде"? Ведь с какой стороны ни посмотри - подозрительного в приманке нет ничего. Вороны отличаются тем, что, охотясь за отбросами, оставляемыми человеком, все время вертятся вокруг человеческого жилья, соблюдая при этом крайнюю осторожность. Они точно состязаются в терпении с человеком. Пока в их сознании тухлая рыба в этой яме не превратится в нечто совершенно обычное... В общем, терпение - это далеко еще не капитуляция... Наоборот, когда терпеливость начинаешь воспринимать как поражение, тогда-то настоящее поражение и начинается. Ведь именно поэтому он и выбрал название "Надежда". Мыс Доброй Надежды - не Гибралтар, а Кейптаун... Медленно волоча ноги, мужчина вернулся в дом... Снова пришло время сна.

 Когда женщина увидела его, она задула лампу, будто только сейчас вспомнив об этом, и пересела ближе к двери, где было посветлее. Неужели она еще собирается продолжать работу? Ему вдруг нестерпимо захотелось сделать что-нибудь. Подскочив к женщине, он сбросил с ее колен коробку с бусами. Черные шарики, похожие на плоды какого-то растения, рассыпались по земляному полу и мгновенно погрузились в песок. Женщина испуганно смотрела на него, не проронив ни слова. Мужчина стоял с тупым выражением лица. С обмякших губ вместе с желтой слюной сорвался жалобный стон.
 - Бесполезно... Ненужная трата сил... Совершенно бесполезный разговор... Ты уже отравлена...
 Женщина молчала. Она тихо перебирала пальцами уже нанизанные на нитку бусы. Они сверкали, как кусочки желе. Мужчину охватил озноб: дрожь снизу от ног поднималась выше и выше.
 - Да, это точно. Скоро уже ничего нельзя будет изменить. В один прекрасный день мы обнаружим, что в деревне не осталось ни одного человека, только мы... Мне все понятно... Правда... Правда... Теперь нас это ждет, и очень скоро... И когда поймем, что нас предали, будет поздно... Мы отдали все силы, но им на это наплевать.
 Женщина, неотрывно глядя на зажатые в руках бусы, тихонько покачивала головой.
 - Нет, не может этого быть. Как они будут жить, если уйдут отсюда, - сразу ведь не устроишься?..
 - А не все ли равно? Разве существование здесь хоть сколько-нибудь похоже на жизнь?
 - Но есть песок, поэтому...
 - Песок? - Мужчина, стиснув зубы, повел подбородком. - Песок, а для чего он? Ломаного гроша на нем не заработаешь, только жизнь утяжеляет.
 - Нет, его продают.
 - Продают?.. Кому же они его продают?
 - Ну, на это, на строительство, что ли... Его в бетон добавляют...
 - Не болтай! Здорово было бы, если бы в цемент добавляли этот песок - в нем ведь полно соли. Во-первых, это было бы нарушением строительных законов или там инструкций...
 - Ну, конечно, тайно продают... Доставляют за полцены...
 - Болтаешь, что на ум взбредет! Ведь когда фундамент или плотина развалится, их не спасет то, что песок был за полцены или даже даровой!
 Женщина бросила на него сердитый взгляд. Потом опустила глаза, в тоне ее уже не было покорности.
 - А нам что, не все равно? Не наше это дело, и нечего соваться!
 Мужчина оторопел. Происшедшая в ней перемена была разительна - будто с лица ее упала маска. Это было лицо деревни, представшей перед ним в облике женщины. До сих пор деревня была для него лишь палачом. Или бесполезным хищным растением, прожорливой актинией. Себя же он считал несчастной, случайно схваченной жертвой. Однако жители деревни считали, что именно они брошены и покинуты всеми. Естественно, у них не было никаких обязательств по отношению к остальному миру. Значит, поскольку он принадлежал к тем, кто причиняет им вред, выставленные деревней клыки были направлены на него. Он еще ни разу не думал так о своих отношениях с деревней. Неудивительно, что он растерялся. Но отступить из-за этого - все равно, что перечеркнуть свою правоту!
 - Может, и правда о других нечего беспокоиться, - В возбуждении он приподнялся. - Но на мошеннической торговле ведь кто-то здорово наживается, а? Можно и не гнуть спину на этих типов...
 - Нет, продажа песка - это дело артели.
 - Ну да... Но все равно в конце-то концов у кого больше акций, кто денег больше вложил, тот...
 - Хозяева, у которых были деньги, чтобы купить себе шхуну, давно отсюда уехали... А к нам относятся очень хорошо... Правда, обмана никакого нет... Если думаете, что я вру, велите им показать записи, и вы сразу поймете.
 Мужчина стоял растерянный, взволнованный. Он вдруг почувствовал себя жалким и беспомощным. Карта операции, где противник и свои войска были обозначены разным цветом, превратилась в какую-то загадочную картинку, на которой ничего нельзя разобрать. И не стоило так уж расстраиваться из-за этого журнала с карикатурами. Никого здесь не волнует, заливаешься ты дурацким смехом или нет... Он забормотал отрывисто, с трудом ворочая языком:
 - Ну да... Да, конечно... Чужие дела... Это верно...
 Потом с его губ сорвались слова неожиданные для него самого, не связанные с тем, что говорилось раньше.
 - Надо бы не откладывая купить горшок с каким-нибудь растением. - Он сам поразился, но лицо женщины было еще более озадаченным, и он уже не мог отступить. - Мертво вокруг, даже глазу не на чем отдохнуть...
 Женщина ответила тревожно:
 - Может, сосну?.. Нет, сосну я не люблю... В общем все равно что, можно хоть траву какую... Около мыса много ее растет, как она называется?
 - Пушица, что ли. Но все-таки деревце лучше, а?
 - Если дерево, то, может, клен или павлонию с тонкими ветками и большими листьями... Чтобы они развевались на ветру...
 Развевались... Трепещущие гроздья листьев. Захоти они убежать, не убегут - прочно прикреплены к стволу...
 Неизвестно почему, дыхание его вдруг стало прерывистым. Он готов был расплакаться. Быстро наклонившись к земляному полу, где были рассыпаны бусинки, он неловкими движениями начал шарить в песке. Женщина поспешно поднялась.
 - Ничего, ничего. Я сама... Через сито все быстро просею.

 Однажды, когда мужчина зашел по нужде за дом и смотрел на висевшую над краем ямы пепельную луну, такую близкую, что, казалось, ее можно потрогать рукой, он неожиданно почувствовал сильный озноб. Может, простудился?.. Да нет, не похоже. У него много раз бывал озноб перед тем, как повышалась температура, но сейчас было что-то другое. Ему не казалось, что воздух колючий, не покрылся он и гусиной кожей. Дрожь ощущалась не в коже, а где-то в костях. Она расходилась кругами, как рябь на воде от брошенного камня. Тупая боль передавалась от одной кости к другой, и было не похоже, что она пройдет. Такое ощущение, будто вместе с ветром в него залетел ржавый жестяной бидон и с грохотом гуляет по телу.
 Пока он стоял так, весь дрожа, и смотрел на луну, в голову пришли самые неожиданные ассоциации. На что похожа эта плоская луна? Болячка, покрытая рубцами и кое-где припудренная грубо смолотой мукой... Высохшее дешевое мыло... Или, может быть, заплесневевшая круглая алюминиевая коробка для завтраков... А ближе к центру совсем уж невероятные образы. Череп... Общая во всех странах эмблема яда... Присыпанные порошком белые кристаллы на дне бутылки для насекомых... Удивительное сходство между поверхностью луны и кристаллами, остающимися после того, как испарится цианистый калий. Бутыль эта, наверное, все еще стоит около двери, засыпанная песком...
 Сердце стало давать перебои, точно треснувший шарик пинг-понга. Какие-то жалкие ассоциации. Почему он думает все время о таких зловещих вещах? И без того в октябрьском ветре слышится горечь и отчаяние. Он проносится с воем, будто играя на дудке, сделанной из пустого стручка.
 Глядя на край обрыва, чуть освещенный луной, мужчина подумал, что, может быть, испытываемое им чувство, будто внутри у него все спалено, - просто зависть. Зависть ко всему, что олицетворяет оставленное им наверху, - у улицам, трамваям, светофорам на перекрестках, рекламе на телеграфных столбах, дохлым кошкам, аптекам, где торгуют сигаретами. И так же как песок сожрал внутренности стен и столбов дома, зависть изъела его собственные внутренности и превратила его в пустую кастрюлю, оставленную на горящей печке. Кастрюля все больше раскаляется. Жар становится нестерпимым, вот-вот она расплавится. И рань чем говорить о надежде, нужно подумать, как преодолеть это мгновение и стоит ли его преодолевать.
 Хочется более легкого воздуха! Хочется хотя бы чистого воздуха, не смешанного с тем, который я вдыхают. Если бы можно было раз в день, взобравшись на обрыв, хоть по полчаса смотреть на море, как бы это было прекрасно! Ну это-то уж могли бы разрешить. Деревня стережет его слишком строго. Желание его совершенно естественно, тем более что он так добросовестно работал эти последние три месяца. Даже заключенному разрешают прогулки...
 - Это невыносимо! Жить так круглый год, уткнувшись носом в песок. Это значит быть заживо законсервированным. Неужели мне не разрешат хоть изредка гулять около ямы?
 Но женщина, не находя ответа, молчала. У нее было такое выражение лица, точно она не знала, что делать с ребенком, который капризничает, потеряв конфету.
 - Пусть попробуют сказать, что нельзя! - Мужчина разозлился. Он снова заговорил об этой ненавистной веревочной лестнице, вызывающей такие горестные воспоминания. - Когда я в тот день бежал, то видел их собственными глазами... И в нашем ряду есть несколько домов, к которым спущены лестницы!
 - Да, но... - Она говорила робко, точно оправдываясь. - Большинство из них какое уж поколение живет в этих домах.
 - А на нас они, что ж, не надеются, что ли?!
 Женщина покорно опустила голову, словно собака, готовая ко всему. Если бы мужчина пил у нее на глазах цианистый калий, она бы, наверное, молчала так же покорно.
 - Ладно, попробую сам договориться с этими подлецами!
 Правда, в глубине души он не питал особых надежд, что переговоры будут успешными. Он уже привык к разочарованиям. Поэтому, когда все тот же старик пришел со вторыми переносчиками песка и принес ответ, он даже немного растерялся.
 Но растерянность не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал, уразумев смысл ответа.
 - Ну ладно... - Старик говорил медленно, запинаясь, будто перебирая в уме старые бумаги. - Это, ну, в общем, чтобы совсем уж нельзя было договориться, - такого нет... Я, к примеру, конечно, но если вы двое выйдете из дома и перед нами, перед всеми... будете это делать, а мы смотреть... Ну а то, что вы просите, это правильно, это можно будет сделать, ладно...
 - А что мы должны делать?
 - Ну, это... как его, самец и самка что? Спариваются... Вот так.
 Переносчики песка дико захохотали. Мужчина замер, будто ему стиснули горло. Он с трудом начал соображать, о чем идет речь. Начал понимать, что он понимает. И когда понял, то предложение не показалось ему таким уж чудовищным.
 Луч карманного фонаря, точно золотая птица, пролетел у ног мужчины. Это был какой-то сигнал. Вслед за ним еще семь или восемь лучей стали кружить по дну ямы. Подавленный этим нетерпением стоявших наверху людей, которые разве что не горели, как смола, он, еще не найдя слов, чтобы отвергнуть предложение, уже сам точно заразился их безумием.
 Он медленно повернулся к женщине. Только что она размахивала здесь своей лопатой, но сейчас куда-то исчезла. Может, убежала в дом? Он заглянул в дверь и позвал ее.
 - Что же нам делать?
 Из-за стены раздался ее приглушенный голос:
 - Ну их к черту!
 - Но хочется же выйти отсюда...
 - Нельзя так!
 - Да ладно, нужно смотреть на это проще...
 Вдруг женщина, задыхаясь, подступила к нему.
 - Вы что, с ума сошли?.. Не иначе с ума сошли.. Просто разум потеряли! Ну разве можно такое делать!.. я же еще не рехнулась!
 Может, и правда?.. Может, и правда я сошел с ума?.. Ожесточенность женщины заставила его отступить, но внутри росла и ширилась какая-то пустота... Я получил столько пинков! Какое же значение имеют теперь честь, достоинство?.. Когда на тебя смотрят, а ты делаешь что-то гадкое - это гадкое в той же степени марает и тех, кто смотрит... Быть увиденным и видеть - незачем возводить стену между этими двумя понятиями... Некоторое различие между ними, конечно, есть, но, чтобы оно исчезло, я устрою им это маленькое представление... Нужно подумать еще и о том, какую награду ты получишь за это!.. Свободно разгуливать по земле!.. Я хочу вытащить голову из этого затхлого болота и вздохнуть полной грудью!
 Определив, где находится женщина, он неожиданно бросился на нее. Крик женщины, шум падения их сплетенных тел около стены дома вызвали наверху животное возбуждение. Раздался свист, хлопанье в ладоши, похотливые выкрики... Количество людей там значительно возросло, среди них были, кажется, и молодые женщины. Число фонарей, скользивших по двери дома, стало раза в три больше, чем вначале.
 Благодаря тому, что он застиг женщину врасплох, ему удалось выволочить ее наружу. Он сдавил ей шею, и женщина обмякла, как мешок. Полукруг огней над ямой напоминал праздничную иллюминацию. Хотя не было особенно жарко, у него из-под мышек струился пот, волосы взмокли, будто на него вылили ушат воды. Вопли зрителей, точно эхо отдаваясь в ушах, огромными черными крыльями застилали небо. Мужчине казалось, что это его крылья. Он ощущал этих людей, напряженно смотревших с обрыва, так же явственно, как самого себя. Они были частью его. Это от его вожделения у них бежала слюна. Он уже чувствовал себя не жертвой, а скорее представителем палачей.
 Было темно, да и руки дрожали, и пальцы стали будто в два раза толще. Когда наконец он обхватил ее, она выгнулась и ловко выскочила из его рук. Утопая в песке, он бросился за ней. Но она снова отбросила его, точно стальная пружина. Опять схватив ее, мужчина начал молить:
 - Прошу... Прошу тебя... Ведь я же все равно не могу... Давай сделаем только вид...
 Но ему уже не нужно было удерживать ее. У женщины, казалось, пропало желание убегать. Вдруг он услышал звук рвущейся материи и в то же мгновение почувствовал резкий удар в низ живота, который нанесла локтем женщина, вложив в него всю свою злость, всю силу своего тела. Мужчина беззвучно согнулся пополам и обхватил руками колени. Склонившись над ним, женщина стала кулаками молотить его по лицу. На первый взгляд могло показаться, что движения у нее вялые, но каждый удар был увесистым, точно она толкла отсыревшие и слежавшиеся комки соли. Из носа у него хлынула кровь. На кровь налип песок, и его лицо превратилось в ком земли.
 Возбуждение наверху спало, точно зонт, у которого обломали спицы. Смешались воедино выкрики негодования, насмешки, подбадривания, но они были какими-то нестройными, отрывочными. Пьяные, непристойные возгласы тоже не могли поднять настроение зрителей. Кто-то бросил что-то вниз, но его тут же обругали. Конец был таким же неожиданным, как и начало. Издали раздались голоса, призывающие к работе, длинный хвост огней растаял, будто его потянули вверх. И только дул темный северный ветер, унося последние следы возбуждения.
 Мужчина, избитый и засыпанный песком, смутно ощущал, что все шло как по писанному. Эта мысль теплилась где-то в уголке сознания, напоминавшего пропитанное потом белье, под которым лишь биение сердца было до боли отчетливым. Горячие, как огонь, руки женщины лежат у него под мышками, и запах ее тела точно колючками бьет в нос. Ему представилось, что он в ее ласковых руках - как маленький камешек в русле спокойной реки.

 Проходили однообразные ночи песка, шли недели. Вороны по-прежнему игнорировали "Надежду". Приманка - вяленая рыба - уже перестала быть вяленой рыбой. Вороны не соблазнились ею, но бактерии, видимо, были менее разборчивы. Однажды утром он тронул приманку концом палки - от рыбы осталась только кожа, а сама она превратилась в черное липкое месиво. Сменив приманку, он решил еще раз проверить, не испортилось ли его устройство. Он отгреб песок, открыл крышку и замер, пораженный. На дне бочонка скопилась вода. Ее было всего сантиметров десять, но это была почти совсем прозрачная вода, гораздо чище той ржавой, которую им ежедневно привозили. Разве в последнее время шел дождь?.. Нет, дождя не было недели две, не меньше... Тогда, может быть, это вода, оставшаяся от дождей, которые шли раньше?.. Ему бы хотелось так думать, но смущало то, что бочонок протекал. Действительно, когда он поднял его, сквозь днище полилась вода. Поскольку на такой глубине не могло быть песчаного родника, напрашивалась мысль, что вытекавшая из бочонка вода все время откуда-то пополняется. Во всяком случае, так выходит теоретически. Но откуда ей пополняться в этих пересохших песках?
 Мужчина с трудом сдерживал все возрастающее волнение. Можно было представить себе только один ответ. Капиллярность песка. Поверхность песка из-за высокой удельной теплоемкости обычно высушена, но, если немного углубиться, там песок всегда влажный. Это происходит, несомненно, потому, что испарение с его поверхности действует как помпа, выкачивающая влагу из нижних слоев. Представив себе это, можно легко объяснить и обильный туман, поднимающийся с дюн утром и вечером, и необычную влажность, пронизывающую деревянные стены и столбы дома и вызывающую гниение. В конце концов, сухость песков объясняется не просто недостатком воды, а скорее тем, что всасывание песка через капилляры никогда не достигает скорости испарения. Другими словами, пополнение воды идет непрерывно. Только эта циркуляция происходит со скоростью, немыслимой в обычной почве. И наверное, его "Надежда" где-то нарушила циркуляцию воды. Видимо, расположение вкопанного бочонка, ширина щели между ним и крышкой - все это не позволяло просачивающейся снизу воде испаряться, и она скапливалась. Каково это расположение и как все это связано между собой, он не мог еще точно объяснить, но после тщательного изучения сумел бы, несомненно, повторить свой опыт. И не исключено, что ему удалось бы построить еще более эффективное сооружение для скапливания воды.
 Окажись опыты удачными - и ему не придется больше капитулировать, если перестанут подвозить воду. НО еще важнее другое: оказывается, весь песок - огромный насос. Ему казалось, что он сидит на всасывающей помпе. Чтобы успокоить бешеные удары сердца, ему пришлось сесть и перевести дух. Пока нельзя никому об этом говорить. В случае чего - это сильное оружие.
 Он не мог сдержать радостного смеха. Хотя он должен был молчать о своей "Надежде", очень трудно было скрыть переполнявшую его сердце гордость. Неожиданно мужчина закричал тонким голосом, обхватил женщину, стелившую постель. Но она вывернулась, а он упал на спину и стал смеяться, дрыгая ногами, будто живот ему щекотал бумажный шар, наполненный легким газом. Ему казалось, что рука, которую он держал у лица, свободно плавает в воздухе.
 Женщина тоже смеялась, но как-то принужденно - просто чтобы не портить ему настроение. Мужчина представлял себе протирающуюся без предела чистую сеть подземных ручейков, тонкими серебристыми нитями поднимающимися вверх по узким промежуткам между песчинками. Женщина же подумала о другом - не иначе о половом акте, который должен последовать за этим. Ну и ладно, Только потерпевший кораблекрушение и чудом не утонувший в состоянии понять психологию человека, которому хочется смеяться уже потому, что он дышит.
 По-прежнему находясь на дне ямы, он испытывал такое чувство, будто поднялся на высокую башню. Может быть, весь свет вывернулся наизнанку, и теперь возвышенности и впадины поменялись местами. Во всяком случае, он нашел в песке воду. А это значит, что жителям деревни не справиться с ним так просто. Пусть прекращают теперь доставку воды, он обойдется без них сколько угодно. И он снова начинал безудержно хохотать, стоило ему подумать о том, как они забегают. Ему даже казалось, что он уже выбрался из ямы. Он огляделся, и вся яма предстала перед его взором. Очень трудно судить о мозаике, если не смотреть на нее с расстояния. Подойдя вплотную, вы заблудитесь в деталях. Оторвавшись от одной детали, спотыкаетесь о другую. До сих пор он видел скорее всего не песок, а лишь отдельные песчинки.
 То же он мог бы сказать о той, другой женщине и о своих сослуживцах. До сих пор он вспоминал только отдельные мелкие детали, необычайно разросшиеся в его воображении: ноздри мясистого носа... Сморщенные губы... гладкие тонкие губы... тупые пальцы.. тонкие пальцы... звезды в глазах... длинная бородавка под ключицей... бегущие по груди лиловые жилки... Смотреть в упор вблизи - тошно. Но на расстоянии все это кажется крошечным, не больше малюсенького насекомого. Вон там далеко копошатся сослуживцы, пьющие чай в учительской. А вон там, в уголке, - та женщина, обнаженная, лежит в сырой постели, полузакрыв глаза не шевелясь, хотя пепел с ее сигареты вот-вот упадет. Без всякой зависти он думал об этих маленьких насекомых, будто это были формы для печенья, пустые внутри. И не нужно быть настолько фанатичным пирожником, чтобы настойчиво печь в печенье, которого никто не просил, - лишь бы использовать формы. Если ему случится еще раз завязать с ними отношения, то придется начинать все с самого начала. Перемены, происшедшие в песке, были в то же время и переменами в нем самом. В песке вместе с водой он словно обнаружил нового человека.
 Так к его ежедневному уроку прибавилась работа над сооружением для сбора воды. Стали скапливаться цифры и диаграммы: место, где должен быть закопан бочонок... форма бочонка... связь между временем, когда светит солнце, и скоростью скопления воды... влияние температуры и атмосферного давления на эффективность сооружения. Женщина никак не могла понять, почему он так усердно возился с ловушкой для ворон. Она убеждала себя, что ни один мужчина не может обойтись без какой-нибудь игрушки, и, если он находит в этом удовлетворение, - прекрасно. Кроме того, он почему-то стал проявлять большой интерес к ее надомной работе. Во всем этом не было ничего плохого. Так что пусть забавляется. Но и у мужчины были на этот счет свои соображения и мотивы. Его исследование неожиданно натолкнулось на серьезное препятствие, потребовав сопоставления и увязки целого ряда условий. И хотя количество собранного материала росло, он никак не мог найти закономерность, которая позволила бы объединить все в стройную систему. К тому же, если он хотел получить верный результат, необходимо было иметь радиоприемник, чтобы слушать сводку и прогнозы погоды. Так приемник стал общей целью для обоих.
 В начале ноября воды в бочонке скапливалось по четыре литра в день, а затем день ото дня воды стало прибывать все меньше. Может быть, под влиянием температуры? Но для проведения опытов в полном объеме надо, видимо, ждать весны. Наступила долгая жестокая зима, и вместе с песком в воздухе начали носиться льдинки. Чтобы купить приемник получше, он решил хоть немного помочь женщине. Яма тоже имела свои преимущества - в нее не залетал ветер. Но зато и солнце почти не заглядывало. Даже в те дни, когда песок промерзал, в воздухе его носилось ничуть не меньше, чем обычно, и нужно было без устали отгребать его от дома. Кожа на руках потрескалась и кровоточила.
 Наконец зима кончилась. Наступила весна. В начале марта приемник был куплен. На крыше установили высокую антенну. Женщина радостно и удивленно крутила полдня ручки. В конце месяца она почувствовала, что беременна. Прошло еще два месяца. Огромные белые птицы три дня летели с запада на восток. И еще через день женщина пожаловалась на нестерпимую боль. Она увидела, что вся в крови. Какой-то человек из деревни - у него в родне был ветеринар - поставил диагноз: выкидыш. Решили отвезти на пикапе в город, в больницу. Ожидая машину, мужчина сел рядом, позволив взять себя за руку, а другой поглаживал ей живот.
 Но вот к яме подъехал пикап. Впервые за полгода была спущена лестница. Женщину, запеленатую в одеяло, как кокон, на веревке подняли наверх. До последней минуты она с мольбой смотрела на него глазами, полными слез. Будто не замечая, он отвернулся.
 После того как ее увезли, веревочная лестница продолжала висеть. Мужчина робко подошел к ней и прикоснулся кончиком пальца. Убедившись, что она не исчезает, он стал медленно подниматься. Небо было какого-то грязно-желтого цвета. Руки и ноги тяжелые, будто он вышел из воды... Вот она, долгожданная лестница...
 Ветер, казалось, вырывал дыхание изо рта. Обойдя вокруг ямы, он поднялся выше, откуда видно было море. Море тоже было мутно-желтое. Он глубоко вздохнул, но воздух был шершавый, совсем не такой, каким представлялся ему. Обернувшись, он увидел облако пыли на краю деревни. Наверное, пикап с женщиной... Да, зря он, пожалуй, не рассказал ей все о ловушке до того как уйти.
 На дне ямы что-то зашевелилось. Это была его тень. Чуть выше тени - сооружение для сбора воды. Одна планка отошла. Вероятно, наступили, когда несли женщину. Он поспешил обратно, чтобы исправить поломку. Вода, как он и рассчитывал, поднялась до четвертой отметки. Поломка не так уж серьезно. В доме трескучим голосом пело радио. С трудом сдерживая слезы, он опустил руки в бочонок. Вода обожгла холодом. Но он остался в том же положении, на корточках, даже не пошевелившись.
 Спешить с побегом особой необходимости нет. Теперь в его руках билет в оба конца - чистый бланк, и он может сам, по своему усмотрению заполнить в нем и время отправления, и место назначения. К тому же непреодолимо тянет рассказать о своем сооружении для сбора воды. И жители деревни, ему не найти. Не сегодня, так завтра он кому-нибудь все расскажет. А побег - об этом еще будет время подумать.

 

 Объявление в связи с заявлением об исчезновении

 Имя исчезнувшего - Ники Дзюмпэй
 Год, месяц и день рождения - 1924, март, 7

 Поскольку Ники Сино было подано заявление об исчезновении вышеуказанного Ники Дзюмпэя, последнему предлагается до 21 сентября 1962 года известить суд о своем местонахождении. В случае если подобное сообщение не поступит, он будет признан умершим. Всех, кому известно что-либо об исчезнувшем, прост до указанного срока сообщить об этом суду.

 1962, февраль, 18 Гражданский суд

 Постановление

 Истец - Ники Сино
 Пропавший без вести - Ники Дзюмпэй, родился - 1924, март, 7
 Настоящим подтверждается, что после выполнения процедуры публичного объявления в связи с заявлением об исчезновении вышеназванного лица об указанном лице с 18 августа 1955 года, то есть более семи лет, не поступало никаких сведений. В связи с вышеизложенным выносится следующее постановление: исчезнувшего выносится следующее постановление: исчезнувшего Ники Дзюмпэя считать умершим.

 1962, октябрь, 5 Гражданский суд
 Подпись судьи

 

 
К разделу добавить отзыв
Все права защищены, при использовании материалов сайта необходима активная ссылка на источник